23 декабря 2020
Это письмо пришло из С-Петербурга в редакцию газеты «Сельская новь» в октябре 2020 года. Сотрудники редакции его передали в музей. Сегодня, 23 декабря, автор письма прислал свое фото и мы публикуем его тест.
Ленинградцы с благодарностью к пошехонцам!
Дорогие жители села Гляденово!
Пишет вам бывшая воспитанница детдома №74, жившая в вашей деревне с июня 1942 г. По август 1945.
Война быстро подошла к Ленинграду, 7 сентября – чёрный день – полная блокада города. Голод, холод, смерти. Перед уходом на фронт мне отец сказал: «Если останешься совсем одна, тебя должно воспитать государство».
Когда умерла мама, я пошла в детприёмник в Александро-Невской лавре. Там меня поразил горячий душ для детей. Оттуда меня направили в детдом на Кирилловской улице.
С детдомом нас отправили на открытый берег через Ладожское озеро в Кобону. По дороге баржу обстреляли с немецких самолётов. Взрослые прятались под скамьями, а дети сидели равнодушно. без чувств.
В Кобоне прямо на берегу стояли накрытые столы с едой. Мы поели.
Потом – железная дорога, Рыбинск, пароход в Пошехоно-Володарск. При плавании я видела торчащие их воды верхушки церквей, но ничего меня не трогало. Мне было 11 лет.
Когда нас привезли в деревню Гляденово, все жители стояли вдоль реки, смотрели на нас, многие плакали из-за нашего жалкого истощённого вида.
Когда мы немного оправились, нас отправили на целину на берегу реки копать ямки и сажать рассаду капусты. Наши руководители думали о пропитании грядущей зимой. Детям повезло: нашими воспитателями были благородные интеллигентные люди во главе с директором Федоровой Анной Фёдоровной из Ленинградского музыкального училища. Впоследствии Анна Фёдоровна была приглашена на должность завуча Московской консерватории.
Девочек поселили в двухэтажном доме на берегу реки. (Говорили, что там когда-то проживала коммуна староверов).
А в центре деревни, в другой дом поселили мальчиков. В первом этаже этого дома была кухня, столовая, кабинет директора.
Нам выделили старый большой сарай, и мы пилили брёвна сарая на дрова.
Осенью мы пошли в школу, что была на другом берегу реки, куда мы перебирались по мостику из жердей.
Учились детдомовские и деревенские дети вместе без взаимных обид. Иногда какая-нибудь деревенская девочка дарила кусочек пирога с картошкой – лакомство.
Колхоз помогал детдому зерном для каши, картошкой в первом году. Потом у нас была своя картошка, капуста. Во дворе у дома девочек вырыли большой погреб для овощей.
В деревне жили только женщины и дети, всех мужчин взяли в армию, а мальчиков тоже не было видно.
Детдом приехал со всем необходимым – постельным бельём, библиотекой…
Нам приходилось много работать на колхозных полях, в лесу ломать и вязать веники для колхозного скота.
Все деревенские женщины относились к ленинградским детям сочувственно, можно было купить за небольшие деньги (у кого они были) вкусное топлёное молоко в глиняных кринках.
К нам приходили продавщицы-коробейники, можно было купить иголки для шитья, вышивки. Девочек учили рукоделию. Мы пели в хоре, который иногда выступал в школе.
На новый год ставили ёлку, украшали её самоделками, ставили спектакли.
Мылись мы в колхозной бане на том берегу, что и школа. Одна шайка помыться, ещё шайка ополоснуться.
Ходили в лес за ягодами, грибами, собирали щавель, ели зелёные «дудуки».
Ходили к большаку в пекарню за буханками хлеба, которые несли на руках, не покушаясь на корочку хлеба. Привозили нам из молоковоза обрат-молоко, бракованный сыр.
Зимой в пионерской комнате горела одна свечка, воспитатели Сарра Арроновна Дорфман, Галина Владимировна читали нам книжки Макаренко и др. Без огня в «пионерской» мы пели разные песни, кто что вспоминал.
Наш директор Анна Фёдоровна героически ездила с воспитанниками-мальчиками зимой в мороз на санях в город за продуктами, одеждой. А ведь кругом были лагеря. В одном таком лагере сидела мать Иры Богдановой, Иру возили иногда к ней на свидания.
Когда кончились дрова, мы ходили с санками в лес весной по снегу заготавливать дрова – это было тяжело.
Наши воспитатели вспоминали с гордостью: у нас не умер ни один ребёнок.
Ребят, достигших 14-ти лет, забирали сразу в ФЗУ, РУ в Ярославль, Рыбинск. Наверно они там и остались жить. Когда была в Ярославле, особенно в Рыбинске, думала с печалью об этих ребятах.
Как мы узнали о конце войны? Ни радио, ни газет у нас не было. Почта! На лошади из почты прискакали и сказали» «Конец войне!». Радость и тоска по погибшим родителям. И мы, оставшиеся ленинградские дети стали собираться на родину в Ленинград.
Мне повезло: мне исполнилось 14 лет в 1945 году, и я смогла вернуться в родной Ленинград, о чём мечтала всё время, хотя меня там никто не ждал: родители погибли в 1942 году.
Я уехала с другими воспитанниками и директором Анной Фёдоровной, воспитателями Беллой Михайловной, Варварой Гиляровной, Саррой Ароновоной, Галиной Владимировной и другими обратно домой в августе 1945 года.
Мы получили зимнее пальто, пару ботинок, юбку, свитер, сарафан.
Никогда не забывала приютившую нас в грозные годы войны деревню Гляденово Пошехоно-Володарского района Ярославской области.
Я пишу вам письмо с благодарностью вашим матерям, бабушкам за их доброту и участие к нам, ленинградским детям. Испытываю чувство стыда, что не смогла приехать впоследствии и поблагодарить их, ещё живых.
Вы, потомки этих славных благородных людей, современников войны, тружеников тыла, помните добрые дела ваших родных, делившихся с детдомом кровом, хлебом, гордитесь ими.
С великой благодарностью,
житель блокадного Ленинграда
Эльза Кирштейн-Симонова
Санкт-Петербург, июнь 2020 года
