Всегда с шуточкой и улыбкой фронтовичка Мухина Александра Андреевна встречала собеседников, хотя выстрадать пришлось не мало. Александра родилась 26 мая 1921 года в дер. Марьино в затопленной зоны. Переехали с семьей в Ротаевскую Горку, а тут война и в 1941 году она уходит на фронт, возвращается в 1945 году с г. Запорожье Украина.

 Сейчас ее нет в живых, но память о ней хранится в семье дочери Беляевой Валентины Ивановны и ее односельчан. После пожара в их кладовском доме - это единственное фото которое осталось в семье.

Мухина Александра Андреевна

Сегодня мы представляем еще один рассказ Валентины Павловны Гусевой (Верещагина) «Сестрица», который был опубликован ровно 50 лет назад (в 1970 году) в газете «Сельская новь» и посвящен нашей героине.

Сестрица

    «Чтобы встретиться с Александрой Андреевной Мухиной, мне не надо было идти долгие километры. Живет она в Ротаевской Горке, и от моей деревни до нее- рукой подать.

   Не знала я, как встречусь с Мухиной, но волновалась и гнала прочь навязчивые вопросы, которые надо было задать это женщине.

   А вокруг - будто замерла жизнь. Дремлют ели, ежатся от холода осинки. В полнеба багровое солнце уже опрокинулось за деревню, когда я вошла в Ротаевскую Горку. Колючей показалась мне деревня из-за заиндевевших телевизионных антенн. Я машинально подсчитала: десять. Первый признак достатка. А чуть в стороне раскинулся целый животноводческий городок. Фермы. Дорога, по которой каждое утро ходит доярка Мухина- уважаемый здесь человек.

   Ее не очень нежила жизнь,  пусть знают мои ребятишки, что не только в книгах можно найти любимого героя, а вот живет он рядом с нами.

   В годы великой Отечественной войны Александра Андреевна вместе с их отцами и дедами защищала Родину. Пусть знают они, что это их невидной доярке сотни, а может быть тысячи бойцов  благодарно шептали «Спасибо, сестрица!»

   Родилась Александра Андреевна там, где сейчас раскинулось рукотворное Рыбинское море. Под его водами осталось босоногое вихрастое детство Шуры. Второй родиной для нее стала Горка. Полюбила эти места, потому что и здесь также заливисто поют соловьи, и молодежь здесь голосистая.  Работала наравне со взрослыми и не чувствовала усталости, когда с подругами выходила в круг.

   Ей было девятнадцать. Она была такой же, как я сейчас, и в эти девятнадцать она надела шинель.

Не одну весну встречала она в прифронтовых лесах. Не спалось, когда лопались почки на деревьях, а чудилось что на ногах ее вместо солдатских сапог туфельки. Но- это только миг, пока смолкала канонада и не раздавалось хриплого: «Пить!». Реальность вновь обступала Шуру- санитарку-в округ была война. Окровавленные бинты, от вида которых вначале содрогалась, и раненые, раненые…

   Две женщины везли на санках по улицам освобожденного украинского городка шкаф.  Покраснели от натуги и прятали взгляды. А Шура не понимала от чего эти двое не рады. И когда женщинам предложили помочь, они испуганно отказались.

  Покашливание, донесшееся из шкафа, с головой выдало врагов. Эти женщины хотели переправить через линию фронта матерого гитлеровца. Так уходила на запад война. И Шуре все понятнее становилось ее коварство, ее жестокость.

   А русские девушки. Шурины подруги изо дня в день умножали ратные подвиги.

   Уже отгремела война, и Шурина мать каждое утро прокладывала для дочери росистую тропу к околице, но дочь все не возвращалась. Только осенью сорок пятого вернулась Шура домой.

Потрясло ее опустение в родном колхозе. Словно одряхлела земля без мужской руки.

    Избрали фронтовичку бригадиром. И Шура опять взялась за дело, как и в далекой довоенной юности.

   Потом- ферма. Отощавшие буренки, вымотанные на пашне. И первые успехи в работе….

   Все это позади. Если бы сейчас спить все молоко, которое надоила Александра Андреевна за двадцать два года, то потекла бы по нашей пошехонской земле молочная река. Ее имя несколько раз появлялось на Доске почета, правление колхоза не раз награждало ее ценными подарками. И сейчас Александра Андреевна не отстает от молодых доярок.

   Время сглаживает воспоминания. Но нянча внука Женьку, Александра Андреевна не может забыть бескровных солдатских губ, что когда-то шептали ей с любовью и надеждой «Сестрица…»»